Львица и лилия

Задолго до его признания Элизабет и предложения выйти за него замуж Пурилла проницательно почувствовала их взаимную влюбленность, которую оба, смущаясь, скрывали даже друг от друга.

Девушка полагала, что в истории отношений Эдварда и Элизабет она оказалась «пророчицей», такой же, как и нянюшка.

Она могла почти физически ощущать их любовь, волнами исходившую от них. Могла слышать ее отзвуки в их голосах, даже когда они говорили о самых обычных вещах, и видеть ее отблески в их глазах, когда они смотрели друг на друга.

То была настоящая любовь, неудержимая, непреодолимая, которую невозможно ни скрыть, ни погасить.

Пурилла понимала: несмотря на то что, когда граф ласково смотрел на нее и держал ее руку в своих ладонях, от него исходило удивительное чувство покоя и уверенности в будущем, существовало что-то еще, без чего, если быть честным по отношению к себе, они не могли стать счастливыми, ни он, ни она.

И все-таки пообещала самой себе выйти за него замуж — пообещала в тот момент, когда он признался ей, что она нужна ему.

— Я могу заботиться о нем… я могу помогать ему,  — убеждала она себя.

И все же глубоко внутри нее какое-то чувство подсказывало ей, что этого мало, что ей нужно большее, гораздо большее от человека, которому она отдала бы свое сердце.

Нянюшка перебинтовала графа и закрепила на нем чистую перевязь для его поврежденной руки.

Он молчал, пока она проделывала все это, каждую секунду ожидая вспышки боли, которая пронзала его всякий раз, стоило ему только пошевелиться.

К его удивлению, боли больше не было. Не ощутил он и ни малейшего дискомфорта, и это означало, что трещина (как оказалось, кость не сломалась, а только треснула) срастается, и он скоро снова будет на ногах.

Он прекрасно знал, что обладает исключительным здоровьем, которому многие бы могли позавидовать. В еде он придерживался разумных ограничений, алкоголем не злоупотреблял, поэтому неудивительно, что его кости срастались и заживали не хуже, чем у любого спортсмена.

Няня закончила перевязку и собрала использованные бинты, чтобы унести их из комнаты.

Граф взглянул на ее лицо и отметил про себя ее угрюмость, а может быть, и явную недоброжелательность по отношению к нему, чего раньше старушка себе не позволяла.

— Что случилось, няня?  — поинтересовался он.

— Чем это вы, ваше сиятельство, так расстроили мисс Пуриллу?  — спросила она.

— А она расстроена?

— Она отправилась в лес,  — ответила няня,  — она всегда так поступает, когда что-то неладно или ей необходимо о чем-то подумать. Вот только сейчас она вернулась оттуда, и зачем ей понадобилось идти в лес, хотела бы я знать!

Граф улыбнулся, почувствовав враждебность в голосе няни, и решил все ей объяснить.

—  — Я полагаю, мисс Пурилла ходила обдумать то предложение, которое я ей сделал.

— Предложение, ваше сиятельство? Какое?  — сердито спросила няня.

— Я попросил ее выйти за меня замуж,  — спокойно сказал граф,  — послезавтра.

На мгновение няня замерла, не сводя с графа глаз.

Затем он увидел, как в ее взгляде мелькнуло облегчение, и она уточнила:

— Вы хотите, чтобы мисс Пурилла стала вашей женой, ваше сиятельство?

— Именно так, няня, и я надеюсь сделать ее счастливой.

— И я, как бы я хотела ей счастья, ваше сиятельство,  — вторила ему няня,  — но зачем же вам венчаться в такой неподобающей спешке?

— Я полагал, вы, да и все окружающие, поймете меня.

Я не могу оставаться здесь с незамужней мисс Пуриллой, ведь в доме нет никого, чье присутствие помогло бы нам соблюсти приличия. А поскольку мне хочется отправиться в Рок-Хаус вместе с ней, это снова повлекло бы трудности, связанные с поисками компаньонки для нее, если мы не будем к тому времени женаты.

Няня задумалась на мгновение, словно оценивая логику его рассуждений. Но все же осталась недовольна: